Воздух сегодня пестрил неисчислимым множеством запахов, все из которых, пожалуй, не различил бы даже нос опытного волка-охотника и следопыта. Чума, возвышаясь над большинством своих сородичей, словно огромный айсберг, раз за разом втягивал ноздрями воздух. Различные оттенки, перемешиваясь между собой, пьянили его, кружили голову и затуманивали разум. Для него они были всё равно что божественные ароматы; бальзам на душу бунтарю и смутьяну, последний раз подговаривавшему стаю на бунт приличное количество времени назад. Ностальгия захватила его, и он вспомнил, как это было – множество взглядов, обращённых только на Мора, все внимают только его сладким речам, безоговорочно верят, и вот уже их беспорядочность и паника отходят на второй план. Теперь они, словно стадо безмозглых овец, лавиной обрушиваются туда, куда нужно, стоило лишь слегка подтолкнуть и указать нужное направление. Аварис не мог отказать себе в удовольствии окунуться в похожую ситуацию и снова испытать чувства, переполняющие всё его тело, превознося его в тысячи раз.
Поэтому он, прикрыв глаза, чуть покачивался на лапах и мысленно отмечал запахи. Сладкий страх. Острая злоба. Терпкое смятение, смесь из волнения и неуверенности, растерянность. Белошкурый удовлетворённо облизнулся, будто бы отведал лучшего блюда, которое только могла преподнести природа. Насладившись оставшимся на языке послевкусием, он медленно вернулся в реальность и открыл глаза.
В уши хлынул гул голосов волков, сбившихся в небольшие группки и переговаривающихся между собой. Тут и там в тонах проскальзывали истеричные нотки, кто-то нет-нет, да и срывался на крик. Чума скривился, неприятно поражённый тем, как быстро теряет всяческую собранность стая, утратив доверенное лицо, которое управляло ими до этого. Ничего, стоит им чуть подольше повариться в собственном соку недовольства, и оставленные без присмотра, брошенные на самостоятельное выживание волки Куру наберутся храбрости и выступят против альфы.
Окинув лагерь взглядом, он заметил молодого бету, сидящего поодаль от сородичей, предоставленного самому себе, потерянного в тяжёлых размышлениях. Приковав к нему всё внимание, кареглазый направился к нему размеренным шагом, изредка косясь на остальных. Но не успел он проделать и половины своего пути, как голос подала Мэйтеа. Остановившись, он сощурился и остановил на ней свой скептический взгляд.
Он никогда не питал к Мэй особенно тёплых чувств, если так вообще можно выразиться. К подавляющему большинству членов стаи он относился снисходительно, не чувствовал презрения, но эта юная особа отталкивала его всей своей сущностью. Вечный позитив, согревающая доброта, честность и открытость, готовность возложить свою жизнь на алтарь ради благополучия других. Полная противоположность Мора, со своими тараканами в голове, закрытого, таящего в своём шкафу такие скелеты, которые никому лучше не находить. Мэйтеа. Глупый подросток, считающий, что всё обязательно будет хорошо, если постоянно улыбаться и игнорировать проблему, нависающую над ними, словно Дамоклов меч.
Она хотела подбодрить своих друзей. В её духе. Поднимет настрой любой ценой, даже несмотря на то, что её речи вводят волков в заблуждение. Недуг нахмурился. Зачем вселять ложную уверенность в то, что всё нормально, если на деле всё летит кувырком? Они должны осознавать, в каком нестойком положении находятся, и иметь мотивацию к тому, чтобы снова обрести равновесие.
Не было, впрочем, похоже, чтобы Мэйтеа кто-то послушал. Хмыкнув, Чума возобновил ходьбу, приближаясь к Атуму. Он выглядел не самым лучшим образом, съедаемый противоречиями, старающийся объективно рассудить, что стоит предпринять. Не будь Мор таким бесчувственным и чёрствым сухарём, он бы даже проникся сочувствием к подростку. Тем более, что он даже заслужил толику уважения со стороны Вируса – спокойный, собранный, серьёзный, не похожий на своего папашу, со временем всё больше выживавшего из ума. Мог спокойно возразить вожаку, не боясь последующего наказания. Он был идеальным преемником власти и, несомненно, оказался бы куда лучшей заменой Дэруму.
– Ну, как ты? – тихо спросил охотник, садясь рядом. – Что думаешь по поводу всей ситуации? По всей видимости, твой отец отказывается взглянуть в лицо неприятностям. Уж не знаю, что служит мотивом его поступкам, – сделав небольшую паузу, он продолжил, переведя взгляд с Атума на лагерь. – Им нужен кто-то, кто смог бы организовать это разрозненное общество и снова сделать из него полноценную стаю. Кто-то, кто не посылал бы своих подчинённых на форменное самоубийство, командуя залезть в людское поселение. Тебе кто-нибудь такой приходит на ум, а, Атум?